Бегу. Летит под кедами земля,
А черти мажут, пули свищут – убегу.
Цветочек краденый из алого огня
И дырка в небе, бесам в лбы по сквозняку.
Олимп. Там плач сирен, переполох.
Держите вора! – скачет черный воронок.
И машет кулаком вослед какой-то лох,
Седой, от злости вырвав с бороденки клок.
Вот кто-то с рожками, с хвостом:
«Хей, гражданин, ваш документ?!»
А я в ответ ему: «Зачем? Я к милой девушке спешу!»
А серый мне: «Платите штраф!
Вы без прописки, вы агент!».
Его перекрестил крестом я – тьфу! – и он исчез во тьму...
Люблю я яблоки в саду
И сапогом давить змею,
Зеленый лучик, даль тоски,
Лес на развалинах тюрьмы.
Божок конечных, замкнутых небес,
Грех заподозрив, поделил нас пополам,
Придумал слякоть, стужу, плату за проезд
И расселил нас по далеким городам.
Чтоб, одиночество помножив, бунт пресечь,
Он множил дали в деньгах тьмою колдовства.
Он, гад, шептал мне в ухо по латыни «смерть»,
А я назло ему орал приставку а- .
Вот нечто в синем: «Пассажир, хей, предъявите Ваш билет!»
А я в ответ ему: «Зачем? Я к милой девушке спешу.
Я ваших денег знать не знаю, и у меня билета нет!»
Оно мне: «Так изыди вон!» Ему я: «Хера, не пойду!»
Оно полезло на меня, а я: «Ваш папа – сатана?!»
Крестить не стал, достал АК
И Тра-Та-Та-Та-Та-Та-Та!!!
Люблю я жар холодных числ.
Иуда на суку повис.
Сараем рай, за богом Бог,
А волк козленка уволок...
Бегу. Во тьме валькирии кружат.
Район оцеплен. Ночь. Кибитки не берут.
Патронов нет. Макабры с косами стоят,
Смеются молча и во тьме костьми трясут.
Крадутся, тянутся. Вот кони, вот ладьи,
Вот снежный Ферзь в поддельном пурпурном манто
И в кепи – к бабушке, как будто три сосны,
Зеленоватый ангел, «семь-семь-семь» авто.
Из-за авто козой мелькнула голова.
Как тянет в сон – где шапка, свиток, где вино?
В такт желтоглазой ночи дева обняла,
И тычет пальцем самый страшный невесть кто:
«Хей, подымите веки мне – не вижу! Вижу!! Это он!!»
Сказать бы подлецу в ответ: «Я к милой девушке спешу»,
Но онемел язык, и нечисть ринулась со всех сторон –
Сковали льдом мне сердце, печень, да спасибо огоньку.
Он из-за пазухи шептал: «Не трусь, крестись, рифмуй зверье».
На вздох последний я успел,
Стихи пропел, часы сломал,
И время духом вон из них,
Все встало, словно кадр кино –
Лишь неподвижные фигуры воском –
И я убежал
Сквозь щелочки между секунд
Домой, где лес, где не найдут.
Там вечным летом стать весне,
А здесь лишь кепка на шоссе...
Бегу, летит под кедами земля...
